Не люблю клубы. Меня передергивает, когда я прохожу мимо очередного заведения с вывеской «Вход только по картам». Однако в прошлую пятницу приятель затащил меня в какой-то подвал с труднопроизносимым названием, и там я пересмотрел свои взгляды на шумный досуг и случайный секс.
Попав в гудящую темноту, я инстинктивно попятился назад. В прыгающей толпе я чувствовал себя неуютно. Однако череда коктейлей сделала свое дело, и час спустя я уже был на танцполе. Рядом со мной отрывалась какая-то блондинка. Она расстегнула пару пуговиц на моей рубашке. В ответ я предложил ей выпить в баре.
Всю оставшуюся ночь мы пили, танцевали, пытались о чем-то разговаривать. Я спросил, как ее зовут, но из-за громкой музыки не разобрал ответа. Она, скорее всего, моего имени тоже не расслышала. Под утро, так и оставшаяся незнакомой, девушка предложила поехать на набережную встречать рассвет. Я согласился. Как будто у меня были варианты…
Мы вывалились из клуба веселые, мокрые, с шампанским в руках и начали ловить машину. Я предложил поехать ко мне. Она согласилась. Про набережную мы благополучно забыли. Наш секс был коротким, страстным и сумасшедшим. Что было потом, помню плохо. Она, скорее всего, тоже.
Проснулся от невыносимой жажды и головной боли. Рядом спала блондинка. Очень красивая блондинка! Какое-то время я смотрел на нее, а потом вдруг понял, что не знаю ее имени. Стал фантазировать, каким будет наше приветствие. Не мог ведь я сказать: «Дорогая, я не знаю, как тебя зовут, но это ведь неважно, да?» Или мог? Как я умудрился допустить такое безрассудство? Мне вроде бы не двадцать лет. А ей, интересно, восемнадцать-то есть? Я чуть было не пошел в коридор искать в ее сумочке документы, но струсил — вдруг она проснется.
Поэтому я безвольно остался лежать и смотреть на спящую девушку. Точеная фигура, правильные черты лица, струящиеся волосы. Мне захотелось повторить вчерашний секс, но осознанно — чтобы все лучше почувствовать и запомнить. Хотя с такой девушкой любовью заниматься необязательно: она так хороша, что достаточно на нее просто смотреть — это уже своего рода наслаждение.
Красавица проснулась и спросила, где ванная. Замотанная в полотенце, она вернулась минут десять спустя… и спросила, как меня зовут. У меня камень с души упал. Я назвал свое имя, улыбаясь от радости как последний дурак, и спросил, как зовут ее. Оказалось — Таня. «Красивое имя» — соврал я ей.
Мы пили кофе, болтали, вспоминали вчерашнюю ночь. Темы секса не касались — я боялся обидеть девушку, а она, наверное, просто не хотела об этом говорить.
Мне было очень стыдно за свое поведение. Ведь с легкостью меня можно обвинить в том, что я воспользовался положением. Как любит повторять моя младшенькая сестра, пьяная женщина — подарок для мужчины. С другой стороны, она ведь сама начала целовать меня в прихожей и сама стала на танцполе расстегивать пуговицы на моей рубашке!
Удивительно, но это утро мне нравилось. Ситуация, в которой я оказался, очень мне льстила. Я чувствовал себя мужчиной, способным на спонтанные дурацкие поступки.
Я подумал даже, что наконец-то победил свой комплекс, любовно взращенный бывшей женой: «Ты такой предсказуемый, я могу прочитать тебя на десять лет вперед!»
Не знаю, можно ли считать безрассудные поступки непредсказуемостью, но в то утро я себе это позволил.
Конечно, все это ненадолго — до возвращения в понедельник в офис, когда я опять стану скучным тридцатипятилетним мужчиной.
Но тогда я был в таком приподнятом настроении, что взял у Тани номер телефона самым беспардонным и наглым образом, который только знал — набрал с ее раскладушки номер своего мобильного.
Она только усмехнулась в ответ — видимо, для нее этот способ был не таким уж новым. Я закрыл за ней дверь и сохранил номер под именем «Таня-клуб».
Надо будет позвонить ей как-нибудь на неделе и пригласить пообедать. Очень уж она красивая.
Судя по всему, я ей тоже понравился. Может быть, у нас даже что-то получится. Посмотрим.
